Пять баксов для доктора Брауна. Книга четвертая - Страница 26

— Это ты про жалованье? — поинтересовался Д.Э. — Да, придется что-нибудь придумывать. Но я согласен хоть черта лысого ограбить, лишь бы…

Захлопнувшаяся дверь приоткрылась.

— Но ведь может случиться, что Форд будет проезжать мимо! — послышался отчаянный голос директора. — И даже зайдет лично!

— Лично? — не оборачиваясь, сказал Маллоу. — Делать ему больше нечего. Вы сами-то давно видели его лично?

— Ну хорошо, но телефон! Раз, ну два можно будет сослаться на мой отъезд по делам. Но ведь рано или поздно мое отсутствие бросится в глаза! Что же вы ему скажете?

Д.Э. и бровью не повел: он восстанавливал status quo на своем месте, раскладывая и рассовывая журналы, и сигаретные карточки, водружая на место обе коньячных рюмки, пепельницу и трубку — подарок мисс Дэрроу на недавний день рождения.

— Мы? — поразился он. — С каких это пор директор докладывает подчиненным, куда он направляется? Наше дело работать. Да, кстати: соберетесь уезжать, даже в гости к друзьям или на пикник — не забудьте сообщить.

— А мой пиджак? — спохватился директор и боком проник в помещение. — Позвольте мой пиджак!

Он попробовал сдернуть пиджак с кресла, где сидел Д.Э., но тот откинулся на спинку, и у директора ничего не получилось.

— Ваш пиджак нам еще понадобится, — сказал М.Р. Маллоу, по-прежнему сидевший с ногами на столе. — Могу только выменять. Я человек гуманный, так что если какой-нибудь ваш пиджак вас не устраивает, нас он устроит вполне.

— Это какой-то произвол, — пробормотал директор, прикрывая за собой дверь.

Вокруг глаз коммерсанта лежали страшные черные круги. Доктор Бэнкс посмотрела на часы и нахмурилась. Пациенту уже дважды пытались дать снотворое, и каждый раз он клятвенно заверял, что примет его сам, безо всякого сопротивления, как только узнает, что партнер добрался домой. Обойтись без его согласия было можно. Доктор считала неправильным лишний раз прибегать к насилию.

— Все будет хорошо, мистер Саммерс, — сказала она. — Перестаньте тревожиться и вы сможете уснуть.

— Оставьте эти сказки для бабушки Христодопуло. Я пока еще в своем уме.

Тихонько, чтобы не тревожить миссис Кистенмахер, доктор Бэнкс спустилась в приемную, взяла аппарат для измерения давления, поднялась обратно, надела пациенту резиновый манжет и сделала знак молчать.

— Я говорю правду, — сказала она, посмотрела на циферблат, потом добавила:

— Если Клей позволит себе лишнее, ему придется объясняться с Фордом, а это не в его интересах.

Коммерсант горько усмехнулся.

— Ему и так придется объясняться. Деньги. Мы должны заплатить Форду на днях. Если денег не будет — терять Клею нечего. Форд его уволит, пришлет вместо него другого, как вы верно тогда сказали, и я не уверен, что фокус удастся повторить.

Доктор помолчала.

— Послушайте, вы беспокойны из-за травмы. Все не так драматично, как вам кажется. Если вам есть, у кого занять — сделайте это. Вы наверстаете.

— Рождество, — мрачно сказал коммерсант. — Понимаете? Хуже времени, чтобы брать в долг я не знаю.

— Может быть, мистер Маллоу успеет… — начала было доктор, но Саммерс перебил.

— Ни черта он не успеет. Все, может быть, уже произошло. Во сколько он вчера приезжал, в двадцать минут одиннадцатого? Сейчас без четверти два, а я понятия не имею, где он.

Снизу раздался звонок, потом еще один, затем в дверь застучали, и доктор спустилась вниз.

— Ну, вот видите, все в порядке, — сказала она, вернувшись. — Мистер Маллоу просто немного задержался в Детройте. Он пытался телефонировать, но из-за сильного ветра на станции неважная связь. Вот теперь примите ваше лекарство и…

Коммерсант спал. Он видел во сне Уинчендон и игрушечную лавку. Все полки в лавке были забиты головоломками: большими и малыми, ярко раскрашенными и попроще, дешевыми и невероятно дорогими… Сам он лежал на полу и тоже собирал головоломку. Но не мог это сделать потому, что больно было повернуться на правый бок. На левом с непривычки ничего не выходило.

Суббота, 23 декабря 1910 года

— Счаст-ли-во-го Рож-де-ства! Счаст-ли-во-го Рож-де-ства! — кричала кому-то соседская девица за окном.

Доктор Бэнкс, упрямо делавшая вид, что совершенно ничего не слышит, продолжала читать письмо:

"… продолжаю расследование. Сегодня отец Эбендрот сделал признание: один человек на исповеди сказал ему, что виновен в греховной радости: скоро с вами будет покончено. Этот человек — Харви.”

Доктор замолчала.

— Ну? — потребовал коммерсант.

— Мистер Саммерс, я должна вас предупредить: Харви говорит это со дня своей свадьбы. Пустые угрозы вообще в его характере. Так что эта версия не годится. Она не достовернее остальных.

Доктор внимательно посмотрела на пациента.

— Я спокоен, — произнес тот.

— Кроме того, вы, вероятно, знаете: мисс Дэрроу слишком любит детективы. Она всю жизнь прожила здесь, ее существование крайне бедно событиями, и она понятия не имеет о… о многих вещах. Так что, боюсь, ее так называемое расследование…

— Это я и сам знаю. Что там, дальше?

— Дальше она пишет, чтобы вы выполняли мои рекомендации.

— Да что вы?

— Клянусь вам.

— Ну, читайте.

"Мистер Саммерс, доктор Бэнкс говорит, что вы ведете себя не очень хорошо. Выполняйте ее рекомендации, и скоро поправитесь. Счастливого рождества, сэр!”

К письму прилагался бумажный пакет. В пакете оказались твердые темно-красные яблоки, жестянка нуги с орехами и кулек лакричного ириса.